Интервью с лектором Международной гандбольной академии

Он регулярно приезжает из Норвегии, где сейчас живет и работает, чтобы помочь нам лучше узнать гандбол. Семинары лектора Международной гандбольной академии Игоря ШЕСТАКОВА по-настоящему увлекли молодых белорусских тренеров — тех, кто всерьез намеревается вернуть времена славного минского СКА. Теперь в помощь им будет передовая методика обучения юных игроков, которую их преподаватель собирал, обобщая лучшее, что придумано и накоплено воспитателями талантов в Европе.

— Норвежская прописка человека, которого зовут Игорь Шестаков, намекает на неординарность биографии...
— Я из семьи раскулаченных. Ее в 37-м вывезли из-под Самары в Таджикистан, на афганскую границу. Там в двенадцать лет начал заниматься гандболом. Затем были сборная республики и душанбинский СКИФ, игравший в первой лиге чемпионата СССР. Тренировочный процесс там совсем не впечатлял. Понимал, что выдающимся игроком не стану. Потому и принял решение самостоятельно взяться за изучение основ тренерского дела. После института отработал два года преподавателем, а потом подался в московский ГЦОЛИФК на кафедру гандбола, где и защитился. Предлагали там и остаться. Но на дворе стоял 1993 год, и на деньги, что зарабатывались тогда в науке, я не смог бы прокормить и себя, не то что семью.
Ушел работать в обычную детскую школу — в клуб “Кунцево”. Со всем юношеским максимализмом — как-никак кандидат наук — морально был готов принять и команду мастеров. Незамедлительно заявил об этом директору клуба — знаменитому Владимиру Борисовичу Белову. Отдам ему должное: он начал терпеливо перечислять людей, давно и хорошо у него работавших. То были сплошь мастера спорта международного класса. Из чего следовал вывод, что мне на главную команду пока рановато. Короче, Белов предложил начать с набора, и это, признаться, меня обескуражило. Но позже, проработав с детьми пять лет, понял, что решение было правильным. Начинать надо с азов. Потому теперь, когда провожу курсы с детскими тренерами, понимаю их очень хорошо.
После четырех лет работы в “Кунцеве” стали привлекать к сотрудничеству с молодежной сборной России. Параллельно выпускал научно-методическую литературу. А в 2000 году на одном из турниров в Бельгии пересекся с представителями Норвежской федерации гандбола. Они заинтересовались моими наработками. Съездил в Осло на семинар, прочел курс лекций. И мне предложили контракт по схеме “год плюс два”. А когда год прошел, пригласили работать в штате федерации. Отвечал за подготовку национальных сборных всех возрастов к чемпионатам мира и Европы, консультировал их главных тренеров. Так было до середины 2006 года. Потом понял: надо что-то менять. Стало тесновато в рамках норвежской федерации. Главным образом из-за того, что по условиям контракта не имел права консультировать не только команды за пределами Норвегии, но даже игроков местных клубов. За это время издал шесть больших книг. Они стали основополагающими при подготовке тренеров в структуре федерации. Так вот: чтобы получить доступ к этим пособиям, каждый тренер подписывал обязательство, что не будет разглашать эти сведения на стороне. Капиталисты прекрасно усвоили, что наука стоит дорого.

— Вообще-то странно, что ты решил что-то поменять в карьере, которая складывалась, прямо скажем, неплохо.
— Карьеры я не строил. А в ритм федерации немного не вписывался. Моей задачей было сделать как можно больше. А коллегам хотелось просто просидеть в офисе до конца рабочего дня.

— Забавно.
— В Норвегии очень значима социальная защищенность. Американцы инвестируют в тамошнюю экономику мало. Причина в том, что квалификация специалистов невысока, а возможности их заменить нет. Если хотят кого-то уволить, приходится платить в придачу такой социальный пакет, что администрации выгоднее закрыть глаза на нерадивость и оставить работника. Вот пример. Федерация вложила порядка ста двадцати тысяч евро в оформление и создание профессиональной фотовидеостудии. Купили великолепные камеры. А в штате уже был, как у нас говорят, специально обученный человек. И когда он пришел на тренировочную учебную фотосессию с одноразовым аппаратом, то меня это, мягко говоря, удивило. Потом выяснилось, что он просто не умеет пользоваться современной техникой. Знает только, что в “мыльнице” надо нажать на одну кнопку. И при этом уволить его невозможно.

— Может, чей-то родственник?
— Ну, Норвегия — страна маленькая. Так что сам понимаешь. Но этого, конечно, никто афишировать не будет. Так вот, я человек другого плана. Хочу сделать в жизни максимум того, что могу. У меня были деньги. Вложил их в создание Международной академии гандбола. В ее рабочей группе восемь человек: бухгалтер, программист, аниматор и так далее. Вместе создаем продукт. Я выкладываю этот материал в интернет. И любой слушатель курсов посредством паролей может пользоваться им бесплатно — по соглашению с национальной федерацией. Кстати, именно белорусы показались мне наиболее заинтересованными в повышении качества тренировочного процесса. Говорю об этом без лести. Просто знаю примеры совсем иного рода. Из всех федераций бывшего СССР ваша лучше всех структурирована и организована.

— А в чем коренное отличие западной организации гандбольного дела от наработок советской школы?
— У нас руководители почему-то считают, что тренер — это сорняк, который может расти сам по себе. На Западе твердо знают, что кадры решают все. В Норвегии на проект переподготовки тренеров тратят порядка семисот тысяч евро. Когда федерация, как ваша, приглашает лекторов и ставит задачу переподготовки специалистов, то для меня это сигнал, что она меняет уровни — переходит с потребительского на созидательный. Знаешь, когда уезжал из России, то один из тренеров сборной пришел в федерацию и сказал: “Ребята, что мы делаем? Уезжает хороший специалист. Может, есть какие-то возможности оставить в стране единственного тренера-практика, который пишет книги?” Ответ был такой: “А что он сделал для нас?” Поработав некоторое время в Норвегии, спросил своих работодателей: “Ребята, а зачем вы меня пригласили?” — “Мы просчитали, что ты можешь сделать для нас в будущем”. Таким образом, налицо две позиции. В России человека оценивают по тому, что он сделал. А в Норвегии — по тому, что он может сделать. Здесь очевиден, по-моему, и ответ на вопрос, в какой стране живут прошлым, а в какой — будущим.

— Наших тренеров ты удивил постулатом, что ребенку не следует сразу поднимать локоть и учить его правильному броску, что он должен метать мяч так, как ему удобно. Толчком.
— Этому, кстати, научился не за рубежом. Мне повезло получить большой практический и теоретический опыт в России. А потом и в Норвегии. Кстати, не скажу, что у скандинавов есть какие-то принципиальные отличия в методике. Ее как таковой на Западе попросту нет. Пример: на кафедре гандбола центрального института физкультуры в Осло до сих пор нет своего учебника. Все черпается из практики. Когда туда приехал, то среди тренеров бытовало мнение: главное — практика, а теория, соответственно, вторична. На совещании в федерации один из тренеров норвежской сборной пытался меня убедить, что в основе всего лежит практическая работа, а лишь потом идут анализ и обобщение материала. Тогда задал ему простой вопрос: “А вот когда ты такое говоришь, то сначала думаешь или наоборот?” Он с улыбкой признал мою правоту. Сейчас мы хорошие друзья.
В течение трех лет в Москве я работал с юношеской командой и решил, что нашел свою методику, сделал открытия в гандболе. Расхаживал павлином и думал, что открыл Америку. А потом, учась в аспирантуре, из одной книжечки узнал, что еще двадцать лет назад умные люди все это уже описали. И понял, каким был идиотом, когда потерял три года. Правильные книги экономят время. Именно тогда осознал: чтобы решить серьезную задачу, надо досконально изучить теорию, дабы не тешиться глупыми иллюзиями относительно собственного величия.
Другое дело, что из академической теории на практику можно перевести процентов пять, не больше. Это как две параллельные прямые. Попытался связать их в единое целое, с плавным перетеканием из одного в другое. В наших вузах учат с таким прицелом, чтобы студент, получив диплом, начинал тренировать не детей, а мастеров. Вся наука собрана с помощью комплексных научных групп, работавших когда-то со звездными сборными страны. Но в реальности-то люди приходят потом в ДЮСШ и обнаруживают, что четыре года учились практически впустую.

— Общение с нашими молодыми специалистами этот вывод подтверждает?
— Конечно. Потому меня в Минск и пригласили. Это проблема не только Белорусского университета физкультуры. В России та же ситуация: все оторвано от реальности, академическая наука обслуживает исключительно свои интересы. Один из ведущих российских тренеров сказал обо мне: “Да он там для дураков пишет...” То есть интерес только к спорту высших достижений. А что детским тренерам не на чем учиться, по большому счету, никого не волнует.

— В каком возрасте лучше начинать занятия гандболом?
— Чистым гандболом — с девяти-десяти лет. Но это не значит, что 7-8-летним детям делать этого не стоит. Их надо приучать за счет игр и эстафет с элементами гандбола. Время требует ранней специализации, хотя бы для того, чтобы отвадить конкурентов. На Западе финансирование федераций четко привязано к числу занимающихся видом. Каждый год в департамент спорта подается отчет, и, согласно ему, определяется размер дотации от государства. Причем каждый участник различных чемпионатов обязан приобрести лицензию. На основании сведений об этом и выясняется количество занимающихся гандболом или любой другой игрой. Кстати, чтобы увеличить эту базу, там и придумали мини-гандбол, чтобы дети могли заниматься им с семи лет. Хотя правила “мини”, по большому счету, для детей не адаптированы — для этого просто нет научной базы. Клерки, добывающие деньги, не особенно об этом беспокоятся.

— А вот в Германии дети занимаются гандболом с пяти лет.
— В Норвегии мне тоже предлагали развивать его с детского сада. Это было бы уместно, ходи человек после рождения не на ногах, а на руках. Но в реальности все наоборот. Поэтому ребенку уже с шести лет можно заниматься футболом. А отдавать его в гандбол я не торопился бы. В таком возрасте детям важно просто поиграть. И, если поставить мальчика отдавать монотонные передачи, он просто убежит. А вот игры и эстафеты увлекают. Поэтому общие подготовительные группы возможны хоть с трех лет. Дети получат координационные навыки, а потом тестирование поможет обнаружить склонность к тому или иному виду спорта.
Здесь ничего придумывать не надо. Пример ГДР показал жизнеспособность такого метода. Страна с населением в семнадцать миллионов занимала второе место на Олимпиадах. Там селекция решала все. До девяти лет дети занимались только плаванием и легкой атлетикой. А затем шло национальное тестирование, которое и делило их на гандболистов, борцов, стрелков, гимнастов... Восточные немцы были самыми продвинутыми. И, если честно, удивлен, что у нас никогда не пользовались их наработками. Впрочем, тогда советский спорт был флагманом и не нуждался в чьих-либо советах. Но времена изменились, а мировоззрение осталось старым. Люди не хотят учиться.

— Какую страну назовешь передовой в мировом гандболе?
— По организации подготовки — это французы. За ними датчане. Французы в свое время собирали игроков из клубов в армию. Федерация вкладывала средства в этот проект. Потом парни разъезжались по клубам, набиралась следующая генерация, и так далее. Таким образом, федерация централизованно готовила молодых талантов, и те потом задавали тон в командах. Их уровень стал неуклонно расти. Франция разбита на пятьдесят семь территориальных образований, и в тридцати пяти из них дети занимаются на профессиональной основе в интернатах. Цифра впечатляет, особенно при сравнении с экс-советскими реалиями. Здесь подобные школы можно пересчитать на пальцах одной руки. В любой стране. В Скандинавии стараются создать для игроков такие условия, чтобы независимо от места проживания они могли получить такой же тренинг, как если бы жили, скажем, в Копенгагене или Осло. Потому федерация вкладывает огромные средства в переподготовку тренеров и совсем не стремится собрать всех в кучу, как это делают у нас.

— Как финансируется гандбол в Норвегии?
— Там четко расписано, какие деньги команда получает из региональной федерации в зависимости от места в чемпионате. Так что бюджет можно планировать. Очень помогают спонсоры. В национальной федерации гандбола более сотни штатных сотрудников. Двадцать два процента ее бюджета формируют поступления от государства, остальные деньги — спонсорские.
А в каждой региональной ячейке есть коммерческий отдел из как минимум трех-четырех работников.

— Какой смысл спонсорам вкладывать средства в гандбол?
— Прямой. Сейчас норвежская федерация имеет контракт по спортивной экипировке с “Umbro” на полтора миллиона евро в год. Благодаря ему у фирмы в стране очень хорошие продажи, потому что использует логотип национальной федерации. А та своего кормильца везде и всячески пропагандирует. Так что интерес взаимный. У любой, даже маленькой, команды есть инвесторы. Начнем с того, что на Западе другое мировоззрение. Каждый город кровно заинтересован, чтобы никто из жителей не думал о переезде в другое место. Муниципалитет не хочет терять налоги. И потому делается все для создания хорошей инфраструктуры, в том числе для занятий спортом. Например, я живу в городе в населением в шестнадцать тысяч. Там стадион на восемь тысяч мест, крытая футбольная площадка, восемь футбольных полей, бассейн с вышкой и четыре современных игровых зала. Причем они открыты едва ли не круглосуточно. Забираю сына с тренировки в пол-одиннадцатого вечера. И — принципиальная деталь — никто никого никуда не загоняет. В Скандинавии гандбол — уже не спорт, социальный фактор. Особенно это касается Норвегии. Там, если девочка не тренируется в секции гандбола, она оторвана от социума сверстников, едва ли не изгой.
Норвежцев четыре с половиной миллиона. Гандболом занимаются сто пять тысяч. А в Дании сто пятьдесят тысяч гандболистов. Секрет популярности прост: вид зальный, идеален для северного климата. Но баскетбол почему-то не приживается, хотя НБА в свое время много вкладывала там в его развитие. Такова же участь волейбола. Важно, что и норвежцы, и датчане в гандболе успешны. Поэтому в детские секции идет постоянный приток.
Кстати, могу сделать комплимент вашей федерации за популяризацию гандбола в постсоветском пространстве. Отличная идея 32-часового марафона. Она не только консолидировала ваших спортсменов самых разных возрастов, но и заставила приятно заволноваться гандболистов других стран. Белорусы выходят в лидеры — по системности подхода, организации хозяйства и тому же пиару. Рано или поздно результат появится и на площадке. Верю в сборную Шевцова. Искренне желаю белорусскому гандболу вернуться на те позиции в мире, какие он когда-то занимал.

Сергей ЩУРКО, "Прессбол"