Лучшему, самому успешному и просто горячо любимому гандбольному тренеру Республики Беларусь исполнилось 75!

В предпраздничные дни юбиляр покорно отстоял вахту бесконечных интервью. Их число в сегодняшних выпусках белорусских газет грозит рекордом. Пару дней назад великий маэстро лихо припарковал боевой джип под окнами и нашей редакции.

— Мы знакомы четвертый десяток лет. По самым скромным прикидкам, приставать к вам с расспросами приходилось за это время не сто и даже не двести раз. Придумать для разгона разговора что-то оригинальное уже не так и просто. Поэтому выбор стартовой и самой важной темы перепоручаю вам.

— Самые важные дела уже прошли. Сейчас мы идем по пути, на котором нечасто добиваемся того, чего хотели. Поэтому главная тема — это подарок всем нам от сборной страны. Ее победа в Словении была мне не очень, а очень-очень приятна. В воскресенье наша команда сыграла так, как прежде играли только самые великие белорусские гандболисты. А второе по важности для меня — благополучно пережить этот юбилей. А то ведь нагрузка колоссальная. Со всех сторон. Журналисты, друзья-подруги. Начальство тоже...

— Очередь из желающих попасть на банкет?

— Пригласил, прежде всего, соратников-ветеранов. Хочется устроить им гандбольный праздник. Не в честь меня, а по поводу всех наших недавних радостей.

— Попробуйте вспомнить свои эмоции и чувства во время воскресной трансляции из Любляны.

— Испугался за вечер только раз — когда Юра Шевцов брал последний тайм-аут. Такие минуты чреваты неприятностями. Помнишь, как ты подначил на пресс-конференции тренера «Рунара»? Норвежец попросил тайм-аут при победном для него течении игры в Минске и только из-за этого проиграл нам полуфинал Кубка вызова. Однако в Словении все для наших обошлось. Победителей не судят. Все, кто выходил там на площадку, сыграли лучше, чем даже могли. Максимально проявить в игроках их лучшие качества: бойцовские, физические, технические — это большое искусство тренера. Особенно при таком напряжении и в равной игре. У словенцев сильная команда. Они тоже готовились, тоже с дрожью в голосе пели гимн. Но все-таки в них сидел червячок, который и предрешил исход. Они считали себя сильнее. Полагали, что белорусы дрогнут. Но не тут-то было. Такой игры не видел давно. Героизм проявили не единицы, не группы, а вся команда. Каждому можно ставить памятник. Наши ребята были сильнее прежде всего боевым духом.

— Шевцов удивил вас этим сезоном?

— Увидел в Юре единомышленника, который готовит игроков, чтобы с ними побеждать. Он сделал для этого все, что мог. Работал в окружении множества подводных течений, столкновения мнений, негативных отзывов. Но он нашел точку опоры. Думаю, немаловажный вклад в это внес и наш СКА. Потому что все его игроки — Пуховский, Шилович, Титов, Камышик — проявили себя в сборной наилучшим образом.

— Что подумали год назад про возможный исход евроотбора?

— В то время игра сборной блестящей не выглядела. Прежде всего, в плане проявления индивидуальных способностей. Претензии были ко всем, кроме, пожалуй, братьев Рутенко и Бабичева — тот всегда готов идти с ножом на бронепоезд. Не было стабильности у вратарей, разыгрывающих. Особенно ненадежно выглядели бросающие из задней линии. Тогда трудно было предположить такой успешный финиш. Исландцы сильны. Словенцы, по нашим меркам, очень приличны. И заслуга руководителей федерации и Шевцова в том, что они верно направили развитие команды. В Любляне мы могли, ведь, и проиграть, не ошибись соперники несколько раз подряд при выходах один на один. Но и тогда мы сказали бы, что сборная на верном пути. А сейчас, коль попали в финальный раунд, пусть уж там другие дрожат и боятся.

— Когда прошлым летом директивным решением федерации в СКА откомандировали группу игроков, ушедших из «Динамо», показалось, что вы были не в восторге от такого шага.

— На ту пору мы радикально обновили состав. Простились со многими взрослыми парнями, набрали молодежь. Видели большие перспективы у Леши Хадкевича, Вити Зайцева, других ребят. Думали, что они вот-вот всерьез заиграют. А приход Пуховского, Шиловича, Титова, Комарова эти наши планы в принципе разрушил. Эти игроки были, мягко выражаясь, в не очень хорошей форме. Разбалованы и финансово, и всем опытом пребывания в рядах богатого клуба. У меня действительно были сомнения в успешности такого предприятия. На счастье, у всех нас хватило ума и терпения, чтобы объединиться и путем серьезной работы, по сути, реанимировать этих ребят. Впоследствии на них было не нарадоваться. В их переходе в СКА не было заслуги нашего клуба. Это целиком проявление дальновидности главы федерации Владимира Коноплева. Он просто прислал нам игроков, финансировал их содержание. А мы умело решили свою часть задачи.

— Ситуация была сложна для вас как для педагога?

— Жаль, не могу рассказать все в подробностях и деталях.

— Почему?

— Это будет рассказ не только про меня. Он затронет людей, которые недавно совершили подвиг. И мне неудобно теперь этим делиться. Конечно, приходилось применять нестандартные ходы и кое-какие уловки, предлагать хитрые упражнения. Ведь надо было основательно поменять в игроках психологию. Если возьмете у этих ребят интервью, они наверняка признаются, что стали совсем по-другому воспринимать гандбол.

— Предстоящее теперь расставание с ними ввергает вас в печаль?

— Конечно. Это примерно как родителю расставаться с детьми. Но надо смириться с тем, что они заслужили лучшей участи. В новых клубах у них, надеюсь, будет больше возможностей для совершенствования. И играть они станут сильнее. А для нашего клуба это означает новый вызов. Понятно, что появление лидеров отодвинуло на второй план тех игроков, которых мы подводили под основу. Сейчас к этому придется вернуться. Но одновременно основательно укрепляются и «Гомель», и «Виктория». И с тем составом, который у нас остался, СКА будет трудно даже попасть в тройку. Поэтому «работа адовая будет сделана и делается уже». Мы попадали в ситуации и сложнее. Нам не привыкать трудиться. И за деньги, и бесплатно. И с хорошими, и со средними игроками.

— История с укреплением СКА бывшими минскими динамовцами новой гранью высветила ваши взаимоотношения с Владимиром Коноплевым. Если судить со стороны, то что-то в них строится на элементах конфронтации, многое — на единомыслии.

— Исхожу здесь из единственного посыла. Такие люди, как Коноплев, как директор нашего клуба Павел Галкин, по-настоящему любят гандбол и хотят сделать его лучше. Это отличает их от многих других, которые норовят что-то от гандбола отъесть, что-то получить, ничего при этом не делая. Да, Владимир Николаевич может ошибаться. Могу на него поворчать, позлиться. Но только, благодаря ему, сегодня по-прежнему работаю. Ведь меня уже выгоняли как ветерана — ненужного, старого и больного. Без него не было бы здесь Шевцова. И сборная не была бы там, где она теперь. Жизнь постепенно налаживается. Появляются и укрепляются новые команды. С той поры как наступил распад времен суверенитета, в нашем гандболе не было других таких людей, которые могли бы объединить, заставить, найти и обеспечить. Это нормальная тяжелая фигура.

— Вы тоже.

— Знаешь, в чем разница? Коноплеву не надо доказывать, кто он такой. А мне надо делать это на каждой тренировке.

— Кубок вызова, который СКА нынче выиграл, у нас воспринимают по-разному. Кто-то громко восторгается. Кто-то признает успех с оговорками...

— На завершающих этапах розыгрыша команды-соперницы, особенно норвежская, были серьезные. Если бы «Рунар» сыграл против нас дома так, как потом на выезде, мы в финал не прошли бы. Да и там, в споре с «Эшем», случись травмы, не окажись в очень хорошей форме вся наша четверка лидеров, за исход не поручился бы. Взять этот трофей было непросто. Требовались не только мастерство и физическая подготовка, но и счастье. Мы по-своему оцениваем успех, когда сами за него сражаемся. А кто-то посмотрит со стороны и увидит, что нам там не с кем играть. Оценка зависит от точки наблюдения и от интеллекта наблюдателя. Позиция надменного соседа — это специфика чисто белорусская.

— Меня, да и вас, наверное, часто спрашивают о том, что нереально устроить, а можно только представить. Если бы ваш золотой СКА из 80-х выставить против состава этого года, какой был бы сильнее?

— Дистанция в тридцать лет — это много. Но в метре по-прежнему сто сантиметров. И замеряли тогда все честно. И получается при сравнении, что сегодняшние прыжки ничуть не дальше тогдашних. И скорости нынешние не стали выше. Сегодня у нас отчасти наплевательски относятся к контрольным нормативам. Это от недалекости. Хорошо, что с этим настойчиво борется Коноплев. И благодаря этому можно сопоставить хотя бы физические данные из разных времен. Когда Брумель прыгнул в высоту почти на тридцать сантиметров выше Степанова, это был очевидный прорыв. Из той же серии — полет Бимона на Олимпиаде в Мехико. Но в нашем гандболе второй Якимович, если судить даже по контрольным цифрам, еще не появился. Ни в сборной, ни в клубах. И второго Тучкина сегодня тоже нет. Могу быть необъективен. Все здесь родное. Но то, давнее, как-то роднее. Те ребята играли в более интеллектуальный гандбол. Его уровень задавали импровизаторы: Каршакевич, Свириденко. Сегодня намного жестче действуют линейные. Их роль в командных действиях стала значимее. Изменилась к лучшему игра в защите. Возможно, сильнее заиграли вратари. Но это все не измеришь визуально. Разве что прочувствуешь на уровне эмоций. Правильно считать, что каждый победитель достоин своего времени и своей славы. И ничего здесь нельзя умалять.

— Телевизионщики, снимающие о вас юбилейное кино, поделились интересным наблюдением. Игроки старшего поколения в рассказах о вас дружно говорят первым делом о тренерских жесткости и строгости. Сегодняшние ученики в выборе комплиментов куда более вариативны.

— События в мире и стране объективно отражаются в сознании людей. Теперешний двадцатилетний парень и его ровесник тридцать лет назад — это совсем разные люди. Тренер вынужден к этому приспосабливаться. Раньше на его стороне была жесткая система: трехразовые тренировки, не пить, не курить, комсомольское собрание, гауптвахта. Для того поколения это было нормой жизни. Никому и в голову не приходило спортсмена уговаривать. Сейчас самое главное — принцип сознательного отношения к любой работе. И я должен больше знать, тоньше чувствовать, быть тактичнее, чтобы воспитать это отношение в ученике. Он должен понимать, почему без выполнения тех или иных заданий и требований можно уходить из спорта и переквалифицироваться в продавцы на Комаровке или строительном рынке. А еще куда большее значение, чем прежде, имеет в нашей жизни рубль. Тренировочный процесс стал гораздо короче. Но его качество значительно выросло.

— В вашей методике той славной поры с сегодняшних высот можно разглядеть что-то неправильное?

— Конечно. Тогда шло становление. Учились игроки, учился и я. Сегодня все упражнения выверены во времени, в пространстве. Не нужно ничего выдумывать. А тогда мы постоянно экспериментировали, подбирали новое. Многое рождалось сиюминутно.

— То есть теперешний тренер Миронович сильнее прежнего?

— Ну, может, в теннис играет слабее. А вот мозги работают намного лучше. Так мне кажется. Порой смотрим сохранившиеся записи тех знаменитых игр. И сразу видно, где и чего можно было бы добавить даже в тактике и технике.

— На рубеже веков вы увлеченно схватились и гениально вписались в пляжную версию гандбола, с лету победили со сборной на чемпионате Европы, Всемирных играх. По-моему, вам это очень нравилось. Почему увлечение зачахло?

— Мы привозили золото, но слышали от некоторых руководителей упреки в отвлечении на курортную забаву. Как же, поди позабавься... Чтобы продолжить играть летом на песке, нужно было финансирование. Только никто не дал ни копейки. На первых порах находили зарубежных спонсоров. Участвовали в топ-турнирах пять раз. Последний был уже при новом руководстве федерации, там Пуховский сыграл. Даже при измененных правилах и после большого перерыва в выступлениях мы все же нагнали страху на фаворитов. А почему мне это было интересно? Потому что там есть радость, импровизация, множество тактических лазеек. Надо забросить хитро, умно, с трюком — чтобы посчитали гол за два. Чувствую себя в управлении такой игрой как рыба в воде.

— Давно разменял свои молодые годы. И вынужден признать, что уже никогда не сравняюсь с вами, Спартак Петрович, по части энергичности и юношеского задора. Поэтому хочу завистливо спросить: как в вас живет эта мотивация? Откуда берется? Не хочется ли вам хоть немного передохнуть?

— Ситуация такова, что отдых будет мне очень вреден. Живу, пока сражаюсь. Иду на тренировку и предвкушаю, как будет тяжело. Вчера был матч, ребята устали. Они будут отворачиваться и морщиться при любом задании. Как их завести? И вот приходят какие-то реплики и слова, находятся упражнения. Разгоняется работа. И когда понимаю, что снова все получилось, физически ощущаю, как продляю себе жизнь. Это какой-то допинг! Есть во мне что-то неукротимое. Жажда борьбы и преодоления. Но при этом, конечно, я страшный лентяй. Ведь человек не сделает ничего путного, если он не ленив.

— Это почему?

— Да все просто! Вот кто изобрел колесо?

— Китайцы.

— Ха, но тот китаец был лентяем! И изобретатель рычага — тоже. Человеку свойственно задумываться, как обойти трудности, избежать страшных усилий и выполнить при этом порученную работу. Вот и я ищу, как, делая меньше, получать больше пользы. Не всегда получается. И не всегда так будет. Потому что объем труда должен быть тоже. И в этом противоречии заключен важнейший жизненный смысл.

Сергей Новиков, Прессбол

На фото Спартак Миронович и Сергей Беликов в Запорожье